«Твоя от твоих!»
В 1829 году между Российской и Османской империями начинается война. Даль, как бывший морской офицер, бросивший службу ради медицинской карьеры, поехал на фронт работать по своей новой специальности — военным врачом. На фронте он знакомится с лингвистом Александром Вельтманом, который рассказывает Далю о творчестве поэта Пушкина. Его стихотворения очаровывают молодого лекаря. В это же время среди офицеров проносится слух о дуэли Пушкина с полковником Старовым. Даль, не долго думая, записал к себе в черновик все разговоры однополчан, которые были связаны с великим поэтом.
Политические события, война и восстание в Польше помешали будущему фольклористу познакомиться с Пушкиным. И все же встреча состоялась — в 1832 году Даль решил проявить инициативу и пришёл в гости к своему будущему другу.
Я взял свою новую книгу и пошёл сам представиться поэту. Поводом для знакомства были «Русские сказки. Пяток первый Казака Луганского — псевдоним Даля». Пушкин в то время снимал квартиру на углу Гороховой и Большой Морской. Я поднялся на третий этаж, слуга принял у меня шинель в прихожей, пошёл докладывать. Я, волнуясь, шёл по комнатам, пустым и сумрачным — вечерело. Взяв мою книгу, Пушкин открывал её и читал сначала, с конца, где придётся, и, смеясь, приговаривал «Очень хорошо».
По словам филолога Анны Хрусталёвой, Пушкин действительно книгу одобрил, причём, привлекла она его не с точки зрения литературной, а именно лингвистической. Уже после смерти поэта Даль вспоминал, что Пушкин «одобрил его направление» — занятие лингвистической этнографией (в отличие от Виссариона Белинского, утверждавшего, что литература — «не его дело»).
В ответ Пушкин вручил Далю рукопись «О попе и работнике его Балде» со знаменательным автографом: «Твоя отъ твоихъ! Сказочнику казаку Луганскому, сказочник Александръ Пушкинъ».
«Пушкин много хохотал»
В 1831 году Пушкин начинает работать над исторической монографией бунтовщика Емельяна Пугачёва. Для этого поэту нужен был доступ к архивам, который он получил лично от императора Николая I. Однако изучения документов в архивах и библиотеках было недостаточно. В 1833 году Пушкин отправляется по местам Пугачёвского бунта — на Урал. В Оренбурге поэт встретит Даля во второй раз. Даль в то время служил чиновником по особым поручениям при военном губернаторе. Литераторы проведут вместе два дня.
Пушкин прибыл нежданный и нечаянный и остановился в загородном доме у военного губернатора Перовского, а на другой день перевёз я его оттуда, ездил с ним в историческую Берлинскую станицу, толковал, сколько слышал и знал местность, обстоятельства осады Оренбурга Пугачёвым; указывал на Георгиевскую колокольню в предместии, куда Пугач поднял было пушку, чтобы обстреливать город…
— По одной из бытующих версий, именно Пушкин рекомендовал Даля в качестве чиновника по особым поручениям своему знакомому — генералу Перовскому, отправляющемуся из столицы на должность губернатора в Оренбург. Вдали от Петербурга Даль вновь оказался в гуще живого языка — казачьего, крестьянского, с примесью башкирской и казахской речи, — рассказала Анна.
Пушкин вместе с Далем отправились в Бёрды — бывшую станицу Оренбургской губернии — чтобы опросить очевидцев Пугачёвских бесчинств. Там Пушкин отыскал старуху, которой заплатил червонец за рассказ, и избу, где Пугачев казнил нескольких человек.
Пушкин слушал всё это — извините, если не умею иначе выразиться, — с большим жаром и хохотал от души следующему анекдоту: Пугач, ворвавшись в Бёрды, где испуганный народ собрался в церкви и на паперти, вошёл также в церковь. Народ расступился в страхе, кланялся, падал ниц. Приняв важный вид, Пугач прошёл прямо в алтарь, сел на церковный престол и сказал вслух: «Как я давно не сидел на престоле!» В мужицком невежестве своем он воображал, что престол церковный есть царское седалище. Пушкин назвал его за это свиньёй и много хохотал…
Прибытие Пушкина в станицу и слухи о деньгах за рассказы о бунте Пугача наделали шуму в Оренбурге. Местные жители не понимали, зачем приезжий барин интересуется опасной историей про бунт, и уж тем более платит за это такие деньги. На следующий день казаки привезли в город старуху вместе с уплаченным ей червонцем, чтобы доложить начальству о том, что неизвестный человек устраивает допросы о Пугачёве: «Вчера-де приезжал какой-то чужой господин, приметами: собой невелик, волос чёрный, кудрявый, лицом смуглый, и подбивал под “пугачёвщину” и дарил золотом; должен быть антихрист, потому что вместо ногтей на пальцах когти».
В ноябре 1833 году Пушкин завершил работу над монографией. В декабре 1833 года писатель просит предоставить её на рассмотрение императора. Николай I, оставив пару замечаний прямо на бумаге, одобрил написанное сочинение. «История Пугачёвского бунта» вышла в декабре 1834 года в количестве 3000 экземпляров. В 1835 году Пушкин прислал Далю в подарок «Историю Пугачёва» с автографом.
«Из этой выползины я теперь не скоро выползу»
В 1836 года Даль встретился с Пушкиным в Петербурге в третий раз. Во время разговора собиратель фольклора рассказал писателю о слове «выползина» — шкурка, которую после зимы сбрасывают змеи. Пушкин был в восторге от услышанного. Свой новый сюртук он начал называть также. После он начал шутить при Дале: «Что, хороша выползина? Ну, из этой выползины я теперь не скоро выползу. Я в ней такое напишу!».
Пушкин добавил, что многие литераторы мало используют исконной русской речи в своих текстах: «Да, вот мы пишем, зовемся тоже писателями, а половины русских слов не знаем! Какие мы писатели? Горе, а не писатели! А по-французски так нас взять — мастера», — писал современник и биограф Даля Мельников-Печёрский.
«Кончена жизнь»
В 1837 году Пушкин вызвал на дуэль Жоржа Дантеса из-за того, что «манерный», как его тогда называл русский писатель — француз, приударил за его молодой женой Натальей Гончаровой. Поединок для русского писателя закончился смертельным ранением. Так поэт встретился с Далем в третий раз — и последний. После смертельной раны Пушкина отправили в его квартиру на набережной реки Мойки.
По словам Анны Хрусталёвой, Даль пришёл в квартиру Пушкина, едва узнал о ранении поэта на следующий день после дуэли в районе обеда (до этого к больному несколько раз заезжал императорский лейб-медик Арендт). И тут же записал: «Пульс крайне мал, слаб и част».
— Через несколько часов, в районе 5−6 вечера, жар усилился, усилилось и беспокойство больного. Даль посчитал, что начало развиваться воспаление, и находящийся здесь же доктор Спасский ставят раненому 25 пиявок на живот, — рассказывает Анна.
Из дневников Даля следует, что последующие три дня Пушкин проявлял самостоятельность: сам менял себе припарки, пил воду, употреблял опий, как обезболивающее средство и растирал виски кусочками льда. При этом все присутствующие, в том числе и сам Даль, пытались успокоить умирающего и приободрить его.
Пульс стал ровнее, реже и гораздо мягче; я ухватился, как утопленник, за соломинку, робким голосом провозгласил надежду и обманул было и себя и других — но ненадолго. П. заметил, что я был пободрее, взял меня за руку и спросил: «никого тут нет?» Никого, отвечал я. «Даль, скажи же мне правду, скоро ли я умру?» Мы за тебя надеемся, Пушкин, сказал я, право надеемся!
Пушкин умер на руках у Даля, произнеся последние слова: «Жизнь кончена». После того, как Пушкин умер, Даль присутствовал при вскрытии тела. После увиденного, лингвист напишет «Вскрытие тела А. С. Пушкина» — медицинское заключение о смерти, в котором написано, что пуля раздробила кость поэта. Осколки попали в кишечник, после чего начались воспаление в животе и гангрена.
— После вскрытия, оно было неполным и проведено в спешке, письменный протокол оформлен не был. Его результаты Даль, принимавший участие в операции, обнародовал по памяти лишь через 24 года в «Московской медицинской газете». Эти воспоминания нельзя считать официальным протоколом. Хотя память Даля, военного врача прошедшего несколько кампаний и видевшего самые сложные раны, сомнений не вызывает, — уверена Анна.
По вскрытии брюшной полости все кишки оказались сильно воспалёнными; в одном только месте, величиною с грош, тонкие кишки были поражены гангреной. В этой точке, по всей вероятности, кишки были ушиблены пулей. В брюшной полости нашлось не менее фунта черной, запекшейся крови, вероятно, из перебитой бедренной вены. По окружности большого таза, с правой стороны, найдено было множество небольших осколков кости, а, наконец, и нижняя часть крестцовой кости была раздроблена.
Перед смертью Пушкин позвал Даля и подарил ему свой перстень-талисман с изумрудом: «Даль, возьми на память». Тот не хотел поначалу брать, но Пушкин был настойчив. «Бери, друг, мне уж больше не писать». После Даль пытался вернуть кольцо вдове поэта, Наталье Гончаровой, но та не приняла перстень Пушкина. Спустя годы талисман оказался в фондах музея-квартиры Пушкина в Санкт-Петербурге.
