По словам краеведа Анастасии Каримовой, гимназии сильно отличались от земских школ, которые принимали детей из малообеспеченных семей и содержались на средства органов местного самоуправления. Чтобы стать гимназистом, ребенок должен был иметь определенный багаж знаний. О сложности вступительных экзаменов говорит множество подготовительных курсов, появлявшихся в Екатеринбурге как грибы после дождя. Зато выпускникам элитных школ открывалась прямая дорога в университет. Историки подчеркивают: обучение обходилось дорого, но благодаря меценатам наиболее талантливые дети из бедных семей имели возможность получить образование в престижном учебном заведении. Гимназисты сдавали экзамены каждый год, при этом оценки им выставляли без оглядки на состоятельность родителей. Так же строго регламентировалась повседневная жизнь, особенно в учреждениях пансионного типа. Быт учеников Уральского горного училища описал исследователь Евгений Коротков.
«В шесть часов поутру надзиратель, спавший всегда при учениках, звонком из коридора давал знать о том, что пора вставать, — цитирует горного инженера и общественного деятеля Анастасия Каримова. — Не слыхавших звонка он, обходя кровати, осторожно будил. Каждый ученик, вставши, должен был привести свою койку в полный порядок и идти умываться. Те ученики, которые умылись и оделись в форму, застегнувшись на все пуговицы, выходили в коридор, где прогуливались в ожидании остальных. В восемь часов являлся учитель, читались молитвы перед учением, и до 11 часов шли занятия с перерывом на четверть часа при смене уроков и учителей. В 12 часов звонок приглашал в столовую, где для каждого воспитанника ставили приборы: три тарелки, нож, вилку, серебряную ложку и стакан. На столе стояли солидные графины с водой и квасом. Один из учеников по очереди читал предобеденную молитву, после которой все рассаживались группами за свои столы».
Коротков детально воспроизводит обеденное меню гимназистов: на первое щи или борщ, на второе жареное мясо с соусом или вареное с картофелем или морковью, на третье — молоко. По четвергам и воскресеньям давали пирожки с кашей, ливером либо с кислой капустой. В пост предлагали горошницу или «толстые щи» (из ячменной крупы), в праздники полагалась уха, каша или жареный картофель и квас, густой, как сусло.
В час дня ученики заполняли чертежный зал, делали копии чертежей для будущей практики или просто рисовали. Потом следовал перерыв, с трех до пяти шли занятия в классах с учителями, после чего учеников ждал «паужин» (прием пищи между обедом и ужином) — небольшой ломтик ржаного хлеба с солью и ключевая вода. Сам ужин состоял из супа без мяса и гречневой каши с маслом, черного хлеба и кваса.
Что касается обычных школ, краеведам удалось найти информацию о пяти, открывшихся почти одновременно с основанием Екатеринбурга: в 1724 году начала действовать школа арифметики, затем словесная школа. С 1735 года одна за другой появляются немецкая и латинская, а также школа знаменования, где учили рисовать и чертить.
— По подсчетам Короткова, в 1737 году учащихся в городе было немного: в словесной школе — 70, арифметической — 47, школе знаменования — 8, немецкой — 27. При Верх-Исетском заводе обучались 10 человек, Нижне-Уктусском — 8. На этих предприятиях ученикам давали только начальные знания, далее они могли перейти в школы при Екатеринбургском заводе, — продолжает рассказ Анастасия Каримова.
Он понимал, что развитие горнодобывающей и перерабатывающей промышленности невозможно без грамотных работников. Школы предполагали и профессиональную подготовку: дети учились распознавать по внешнему виду руду, определять ее состав, постигали азы механики и архитектуры, камнерезного и гранильного искусства, а также токарного, столярного и паяльного дела. Сделать образование массовым, как мечтал Татищев, так и не удалось: учеников, умеющих читать и писать, чаще всего забирали из школ заводы, катастрофически нуждавшиеся в кадрах. Об обучении девочек речь не шла вообще, женских школ не было до 1789 года, когда открыли малое народное училище, в котором проходили двухгодичный курс дети обоих полов. На успехах учеников сказывалось отсутствие учебных пособий: их с трудом доставляли гужевым транспортом, единичных экземпляров на всех не хватало. К тому же не по всем предметам находились педагоги, а имевшиеся не всегда умели доходчиво объяснить материал. Кстати, умникам и умницам полагались скромные стипендии. На них могли рассчитывать дети-сироты и малоимущие школьники, но выплачивали их нерегулярно.
— Сиротам и детям бедных родителей Татищев велел выдавать по 0,5 пуда ржаной муки в месяц и по одному рублю в год на одежду. Эта сумма и круг тех, кто ее получал, с годами менялись. В 1726 году довольствие увеличили до 1,5 пуда и двух рублей ученикам, чьи отцы ежегодно зарабатывали менее 30 рублей.
Чтобы нанимать учителей, закупать учебные пособия, выбивать финансирование, школам того времени требовался сильный покровитель. После того как Татищева перевели из Екатеринбурга, достичь заметных результатов в этом направлении никому долго не удавалось. Кстати, по сведениям знатоков истории Екатеринбурга, в конце XIX — начале XX века учащиеся имели возможность заработать себе на пропитание честным трудом — многие учебные заведения старались дать основы портняжного, сапожного, переплетного, белошвейного и прачечного дела. Речь идет в том числе о Нуровском приюте, изначально рассчитанном на 30 детей, однако постепенно их количество увеличилось вдвое. Вскоре приют стал круглосуточным. Сейчас на его месте находится здание Уральского геологического музея.
— Девочки обшивали одноклассников и даже выполняли работы на заказ. Кроме того, при приюте работала кулинарная школа, которая даже приносила доход, предлагая относительно недорогие обеды, — дополняет Анастасия Каримова. — Другое образовательное учреждение для девушек из бедных семей в 1899 году открыла Мария Алексеева — гражданская жена писателя Мамина-Сибиряка. Воспитанницы обучались рукоделию, кулинарии, росписи по дереву, фарфору, шелку, а также садоводству и огородничеству.
