Умыкание невесты у мордвы
У мордвин (эрзя и мокша) похищение невест возникло из обычая захвата женщин из других родов. Несмотря на запреты правительства, обычай кражи невест сохранялся до XX века и был самым быстрым и универсальным способом заключения брака. Но если в древности похищение невесты было почти исключительно насильственным, когда девушку похищали из семьи, то позже умыкание могло происходить мирным способом (по предварительному сговору с невестой и даже с ее родней) или быть формальностью — как дань традиции.
По обычаям, невесту мордвины крали из самых отдаленных деревень, чтобы девушка не могла самостоятельно сбежать домой, а ее родня не могла найти жениха и наказать его.
Вот как на рубеже XVIII и XIX века описывал этот обычай ученый Иван Лепехин: «…которые не в состоянии дать выкуп за невесту, стараются подцепить где-нибудь девку удальством: подговаривают шайку и тайно приезжают в ту деревню, где подговорена девка; а иногда с базаров и других мест увозят девок противу воли». Часто в умыкании невесты принимали участие родня и друзья жениха, но бывало и так, что жених договаривался о краже с совершенно посторонними, «лихими» людьми.
О похищениях невест повествует и мордовский фольклор. Например, герой сказания «Пенза ды Сура» Морго грозит отказавшей ему девице: «Не пойдешь за меня — украду!» А герой старинной песни Чимбулат крадет собирающих ягоды девушек для своих сыновей. Он связывает их и кладет в телегу. Причем его поведение встречает одобрение и исполнителей песни, и ее слушателей.
Публицист Павел Мельников в XIX веке писал, что, по обычаям мордвы, жених подговаривал свою родню. После чего они тайком отправлялись в деревню и старались застать девицу у родника или в поле. Девушку хватали, закутывали в кошму и гнали лошадей до родного поселения, где жениха и похищенную запирали на трое суток в амбаре. На четвертый день амбар отпирали и поздравляли «молодых» с законным браком. Таким образом, из свадебного обряда исключалось сватовство и согласие родителей. Умыкание невесты не отменяло свадьбы, но значительно удешевляло ее. К такому способу бракосочетания прибегали в том случае, если и жених, и родители невесты были бедны. Одни не могли дать за невестой приданого, а жених не мог одарить всех подарками и «выкупить» невесту.
Обычай красть невест не ушел в прошлое даже после христианизации мокши и эрзи. Просто к свадебному обряду добавилось еще и венчание. Иногда с ним спешили, ведь развенчать молодых было уже невозможно. Например, в 1819 году в деревне Кузайкиной Мензелинского уезда некий Тимофей Тимофеев венчался «убегом» с девицей Марьей Прокопьевной. Та, узнав, что ее родители не собираются отдавать ее замуж до 30 лет, подговорила жениха украсть ее из лесу в Петров день, когда она собирала ягоды. Жених отвез ее в село Порутчиково и обвенчался с ней.
Последний случай кражи невест у мордвы был зарегистрирован в 1914 году в селе Кабаево, правда, родным тогда удалось отбить девушку у похитителей.
Ныне отголоски умыкания невесты остались в традициях народной мордовской свадьбы:
- сцена шутливой борьбы между приехавшими родственниками жениха и родней невесты
- покрывание невесты кошмой или тканью
- укрытие ее в чужом доме
- вынос невесты из родительского дома на руках или на кошме
- наречение молодой жены новым именем и другие обычаи.
Иван Лепехин писал, что на традиционной мордовской свадьбе, когда невесту пытались вынести к жениху, она была обязана хвататься за матицу обеими руками и держаться, пока ей не разомкнут руки. После чего ее выносили из отчего дома, двери которого подпирали и не позволяли никому выйти до того момента, пока невесту не посадят в кибитку и не покроют белой тканью.
Умыкание невест у чувашей
У чувашей умыкание невесты тоже происходило главным образом из-за бедности и невозможности внести за невесту калым. Желание самой девицы «женихом» часто в расчет не бралось, как и отношение к этому ее родителей — те не собирались отдавать кому бы то ни было бесплатную работницу.
Этнографы считают, что у чувашей обычай умыкания невесты происходит из-за противостояний разных родов в древности. В свадебном обычае кража невесты и противостояние ее рода роду жениха нашли отражение в символическом сражении родственников при первой встрече на свадьбе. Эта шуточная теперь драка еще недавно могла быть весьма серьезной стычкой.
Во время умыкания девицу увозили на телеге или в санях в село, где жил жених, и там закрывали его с украденной девушкой в клети, где происходило консумирование отношений, часто насильственное. Такой способ женитьбы не осуждался. Готовиться к свадьбе начинали только после кражи невесты. Родителям приходилось смиряться с тем, что случилось, и терпеть зятя, пусть даже он им и не нравился.
Обычаи красть невест у чувашей сохранялись вплоть до конца XX века. Например, жительница чувашского села Биляр-Озеро Вера Ильдюшина, родившаяся в 1927 году, в девичестве дважды сумела отбиться от похитителей. Один раз ее еще подростком пытались увезти два всадника, но она сумела вывернуться из их рук и убежала от коней в густой березняк. А во второй раз за ней гнался незнакомый парень. Он сумел догнать девушку и повалил ее на землю, но Вере помог незнакомый человек на коне — он прогнал «жениха».
Умыкание невест у удмуртов
Похищение невесты вплоть до конца XX века оставалось у удмуртов обязательным элементом традиционной свадьбы. Невесту, как правило, выбирали родители, стараясь выбрать работящую, здоровую и дружелюбную девушку из состоятельной семьи. Затем девицу крали. Для этого к ее дому подъезжали парни на лошадях и, улучив момент или под благовидным предлогом вызвав девицу из дома, хватали ее, сажали в телегу или в сани и увозили. Девиц крали обязательно после 12 ночи, когда девушки расходились по домам после игрищ или гуляний. Даже если похищение происходило раньше, обязательно дожидались начала новых суток и только тогда пускались в путь. Невест умыкали чаще всего в четверг. Вторник, среда и суббота считались для этого несчастливыми днями.
Даже если невеста была согласна на похищение, она все равно отдавала дань традиции и кричала и плакала в знак расставания с девичеством.
Затем жених привозил похищенную в дом к соседям и на руках переносил ее через порог. А в доме девицу сажали за стол, на котором обязательно стояли шаньги, блины, масло и чай. Друзья жениха, взяв бутылку горячительного, отправлялись в дом к родителям невесты договариваться о свадьбе. Если те брали у них вино — значит, были согласны. Если же родители были категорически против, они могли вернуть дочь, съездив за ней.
Если родители соглашались, свадьба вступала в очередной этап — жениха и невесту запирали на ночь в доме, подперев дверь снаружи, дом очерчивали металлическим предметом — от чертей, а утром невесту вели на родник — купаться. Летом брызгались водой, а зимой — валялись в снегу. Молодую покрывали ярким платком и после обряда купания, во время которого на невесту кропили водой из родника, сажали ее и жениха в красный угол за стол. Все пили вино, ели обрядовую кашу и расходились, а жених с невестой переходили в дом жениха, где молодая проводила последующие дни.
Через семь дней после похищения в дом к невесте ехали родители жениха — договариваться о размере калыма (обычно сумма составляла 200 рублей с копейками) и о приданом — одежде, занавесках, белье.
Свадьбу играли только после того, как молодые пожили друг с другом два или три месяца.
Умыкание невест у татар
Кража невест существовала и у татар. Умыкание происходило как насильственным путем, так и по договоренности, если родители были против свадьбы. Бывало и так, что умыкание невесты происходило как обязательный элемент традиционной свадьбы — в таком случае о краже договаривались заранее.
Востоковед XX века Газиз Губайдуллин указывал, что обычай имел чисто экономическую основу и происходил от невозможности бедняка уплатить калым. При этом девиц старались как можно быстрее изнасиловать. После этого мужчина мог оказывать давление на родителей похищенной, шантажируя их возможностью огласки и вынуждая дать согласие на брак.
Однако в прошлом у татар существовал и совершенно иной свадебный обычай. О нем упоминает историк и археолог Гайнетдин Ахмеров. Он считает, что большинство татарских браков в конце XIX — начале XX веков совершались по обычаю, который назывался «ябышып чыгу». По нему вошедшая в года невеста переставала подчиняться отцу и самостоятельно выбирала себе мужчину, с которым и начинала жить. Если к отцу приходил подходящий жених, она должна была выйти замуж. Но чаще бывало так, что она выходила замуж за того, кого сама выбирала. Ахмеров считал, что этот обычай татары переняли у буртасов, у которых он был широко распространен в древности. На этот счет в народе даже появилась своя поговорка: «В кого дочь влюбится — тот и будет женихом!».
