Но даже среди них отдельные экспонаты выделяются уникальной судьбой. Например, «Мадонна во славе» Яна Провоста, написанная в 1524 году (чтобы вы могли представить эту цифру — тогда даже старший Питер Брейгель еще не родился!). Она пережила разрушение главного собора Брюгге, будучи вмурованной в его стену. Сейчас ее и еще две нидерландские картины того же времени восстановили реставраторы — теперь посетители могут увидеть ранее неизвестные детали и пофантазировать, как мог выглядеть алтарь целиком. «Фонтанка» поговорила с куратором и реставратором.
Казалось бы, выставка трех картин — не так уж масштабно для Эрмитажа. Но когда за каждой стоит колоссальная история, длиной в полтысячелетия, — это меняет дело. В Аполлоновом зале до 7 сентября можно увидеть рядом три нидерландские Мадонны (на стендах рядом показано, какими они были до реставрации и что показал под красочным слоем рентген). Две из них — кисти фламандского живописца Яна Провоста. Еще одна — Яна Госсарта (Мабюзе). Одна из работ Провоста и работа Госсарта ранее не экспонировались, хранясь в фондах, поэтому посетители их видеть не могли.
Центр выставки — конечно, большая картина Яна Провоста «Мадонна во славе». Именно ее художник написал для алтаря пророка Даниила в соборе Святого Донациана в Брюгге, а служители храма потом спасали от иконоборцев, замуровав в его стену, где она и была забыта на два века. И лишь когда Брюгге в XVIII веке заняли французы, изгнавшие епископа и разрушившие его резиденцию — собор Синт-Донаа (так называли собор Св. Донациана), картину обнаружили.
В Россию она попала благодаря царственным особам: работа вошла в коллекцию Виллема II, короля Нидерландов и мужа дочери Павла I — Анны Павловны. После смерти Виллема произведения распродавали, и несколько значительных картин приобрел Николай I — в том числе и эту. В Эрмитаже же ее, по всей вероятности, перевели с дерева на холст. При этом поначалу атрибутировали как картину Квентина Массейса.
Реставрация, которая в Эрмитаже велась с перерывами (необходимыми как часть процесса) три года, сделала более заметными некоторые детали — например, башни замка, который, похоже, имеет конкретную географическую привязку — европейские коллеги в нем моментально опознают остров-крепость Мон-Сен-Мишель во Франции.
Персонажи картины одеты несколько театрально — что неудивительно с учетом того, что Провост был деканом Гильдии живописцев в Брюгге и, как теперь бы сказали, «режиссером массовых мероприятий»: организовывал и оформлял шествия, торжественные въезды, создавал и декорировал триумфальные арки. Но и персонажи на картине — особенные.
«Это пророчество о будущем Христа, — рассказывает куратор выставки, заместитель заведующего Отделом западноевропейского изобразительного искусства Николай Зыков. — Изображены царь Давид и палестинская пророчица — сивилла, Август и тибуртинская сивилла, персидская сивилла, Исайя и пророк Даниил. Они все завязаны на предсказании роли Христа в спасении мира. Персидская Сивилла держит текст на латыни, сообщающий, что лоно Девы спасет народы и она возносится. Здесь возникает центральная вертикаль. На инфракрасной съемке видно, что изначально Бог-Отец был расположен левее ангела, но потом художник перекомпоновал все и сделал четкую вертикаль: Бог-Отец, Святой Дух наверху, и внизу — свиток у Сивиллы, который предсказывает, что Христос спасет мир».
Вторая картина Яна Провоста — «Мадонна с младенцем», поступившая в Эрмитаж из коллекции обер-камергера и члена Госсовета Дмитрия Татищева, — в ходе реставрации кардинально изменилась: позади фигуры открылся ярко-золотой фон раковины, а по правому краю картины — полоска отреза.
«Если посмотреть на фотографии [до реставрации], фон за Мадонной — абсолютно черный, — рассказывает Николай Зыков. — И понятно, что она выпилена из большой картины. Картина целиком, видимо, была примерно такого же формата, как “Мадонна во славе”, но это мы можем только предполагать: сохранить в период иконоборчества большую картину сложно, а маленькую легче. И вот Мадонна была выпилена, работу купил Дмитрий Татищев, который был российским дипломатом в первой половине XIX века. И после его смерти по завещанию она попала в Эрмитаж, как и много других очень важных, очень хороших картин из его коллекции».
Со слов куратора, полоска справа на картине объясняется тем, что после «кадрирования» Мадонна оказалась не по центру и полоску с левого края отрезали и перенесли на правый — а все вместе закрыли темным фоном. Теперь, на золотом фоне (на который ничто не намекало, пока ученые не использовали рентген), полоска хорошо заметна. Это смотрится несколько странно зрительски — но зато восстанавливает историческую справедливость и может помочь найти (если она сохранилась) оставшуюся часть картины.
«Мы не всегда готовы убирать поздние реставрации, но здесь, когда мы сделали пробные шурфы, стало понятно, что надо открывать картину, чтобы показать, какой она была, потому что это все позднее, к авторскому замыслу не имеет отношения, — объяснил “Фонтанке” выбор Николай Зыков. — Причем, я думаю, сейчас, когда выйдет научная публикация, не исключено, что найдутся фрагменты этой большой картины. Ведь раньше мы даже понять не могли, что нужно искать».
Третья картина — «Мадонна с младенцем» Яна Госсарта — ранее считалась копией утраченного оригинала, упомянутого Карелом ван Мандером в «Книге о художниках». Что это оригинал — помог установить дендрохронологический анализ — это подтверждают качество и проработка картины. Причем в книге фиксировалось, что на одеждах Марии — «такой синий, будто он только что был написан».
Со слов художника-реставратора Лаборатории научной реставрации станковой живописи Валерия Бровкина, первоначальный цвет ультрамарина под воздействием влажности стал более глухим и серым: разложились связующие пигмента — и именно их прозрачность нужно было восстановить, причем химическим путем, а не закрашиванием.
«Здесь нет художественных реставрационных изменений, практически нет никаких тонировок, реставрационных записей, — поделился реставратор. — Просто возвращен первоначальный оригинальный цвет».
Со слов Бровкина, умением именно обращать время вспять и восстанавливать прозрачность связующего владеют далеко не во всех музеях — остальные продолжают «возвращать» исходный цвет, закрашивая поблекший современной синей краской.
Также при реставрации нужно было выровнять лак, который где-то был уже стерт до краски, а где-то лежал толстым слоем, и затонировать потертости.
«Если посмотреть на фотографии до реставрации — показано, что фон в виде сложного мраморного рисунка тоже практически не читался, — продолжает он. — Были записи на шее Мадонны, потертости на волосах. Это сложная, очень кропотливая реставрация, потому что вроде бы все есть — но при этом картина была немножечко поврежденной и не создавала впечатления такого великого художника, как Ян Госсарт».
