— Мария, вы пришли в балет в достаточно осознанном возрасте — в десять лет. Помогло ли это справляться с трудностями в училище и в дальнейшей карьере? Есть ли плюсы у такого позднего по стандартным меркам входа в профессию?
— Десять лет — это не поздно, а как раз стандартный возраст для академии, куда принимают в первый класс с 9 до 12 лет. Другое дело, что до поступления многие занимаются в балетных или гимнастических студиях. Меня это тоже не обошло: художественная гимнастика с трех лет, плавание, фортепиано, живопись, лепка, музеи, театры. Душа и тело привыкали к нагрузкам, а характер — к дисциплине.
— Вы говорили, что после гимнастики первое время вам было скучно в балете. Какие плюсы и минусы такого бэкграунда вы ощутили?
— Плюсы: физическая готовность, выносливость, воля и упорство. Я благодарна своему гимнастическому детству за то, что оно подготовило меня к сложностям балетной жизни, к их преодолению. И ни одного минуса.
— Гимнастика — спорт, а балет — искусство. Как трансформировалась ваша спортивная злость, нужная на соревнованиях, в мире, где нет секундомеров и медалей?
— А когда это злость стала обязательным атрибутом спорта? Во многих восточных единоборствах говорят: чтобы победить, нужно полюбить противника. В гимнастике я не помню злости — ни своей, ни чужой. Нам было просто некогда злиться: столько нужно было выучить, запомнить, сделать. Зачем тратить энергию впустую? Это как сойти с дистанции на сороковом километре марафона, чтобы начать гоняться за зрителем в бейсболке с флагом страны своего соперника: может, и догонишь, но марафон проиграешь.
— В Мариинском театре артистки сами наносят сценический грим. Почему сохранилась эта традиция и насколько важно вам создавать сценический образ самостоятельно?
— Хороший гример — такая же находка, как массажист или диетолог. Работа с ними — всегда диалог, ведь только сочетание их опыта и видения артиста дает нужный результат. За последние годы я поняла: самое важное умение в жизни — умение общаться. Способность излагать свои мысли, слушать и понимать других. Поэтому подготовиться к спектаклю с хорошим гримером — удовольствие, от которого я не отказываюсь. Особенно когда нужно собрать сложную прическу, прикрепить украшения, цветок, серьги, в одиночку это сделать невозможно. Все рождается в зеркале, в диалоге.
— Подготовка к спектаклю — не только репетиции, но и огромная физическая и ментальная работа. Есть ли у вас особый ритуал в день спектакля? Верите ли вы в приметы?
— Это очень личный вопрос. Скажу только одно: я сознательно работаю над тем, чтобы свести приметы и обряды к нулю. То, что одобряет Бог, не требует дополнительных подтверждений ни от кого другого.
— Вы говорите о «формировании универсального тела». Как вы понимаете эту универсальность сегодня?
— Это возможность рассказать телом любую балетную историю, решить любую художественную задачу. Способность превзойти физику и стать феей, для которой нет силы тяжести. Тело — инструмент балерины. Им создается образ, оно исполняет трюк, его видит зритель, через него говорит душа.
— Балетный мир известен своей консервативностью и строгими рамками. Почему ваш выход за эти рамки (участие в телепроектах, блог, книги) вызывает такой резонанс, иногда переходящий в осуждение?
— Очевидно, вы имеете в виду хейт. Это не осуждение. Это болезнь, источник которой — ложь. «Не судите, да не судимы будете» — это первая ступень в спирали Данте, ведущей все мы знаем куда. Хейт находится еще ниже. Хейтеры — это не критики, а существа, целенаправленно и злонамеренно очерняющие отдельных, выбранных ими артистов. Зачем? Причины разные: деньги, когда конкуренты готовы платить за уничтожение соперника. Жажда власти — поток грязи часто становится инструментом управления, способом подчинить артиста. Садизм — всегда есть люди, которые получают удовольствие от чужой боли. Попытка прославиться, наконец, — чаще всего это несостоявшиеся артисты, которые решили войти в мир сцены «со стороны мусорных бачков». Эта болезнь стара как мир. У меня есть понимание этого механизма, и я планирую написать об этом открыто, с примерами и фамилиями.
— Считаете ли вы, что современный артист балета должен быть не просто исполнителем, но и просветителем, публичной личностью?
— У каждого свой путь. Моя миссия — делиться восхищением балетом с теми, до кого могу дотянуться своими спектаклями, концертами, интервью, соцсетями — любыми формами. Главное, чтобы получилось рассказать людям, зачем нужен балет. Майя Михайловна танцевала солдатам в кузове грузовика.
— Вы попробовали себя как актриса. Не противоречит ли актерская профессия балетной?
— Это разные вещи. Кино — еще один способ рассказать о балете. С этой позиции я и подхожу к актерству: сделать искусство балета ближе, понятнее, интереснее. Показать, что оно — вершина, вобравшая в себя всё — картинку, мелодию, движение, историю.
— Танец мимолетен. Остается ли у вас «послевкусие» от роли?
— После спектакля я не сплю всю ночь. Хорошо, если засыпаю под утро. Выбраться из мира сцены подчас не удается многие дни. Личность делится, множится, живёт энергией вариантов, распараллеливая бытие на ветки возможностей. Об этом не скажешь в двух словах. Послевкусие — слишком бедный образ реальности, в которой бесконечность души умножается на способы её представления, когда каждая буква либретто обретает независимость и бесконечность. Можно ли обнять Вселенную? А десять? А сто?
— Как вам удается находить баланс между академизмом и новой хореографией?
— Мы с педагогом и партнерами не ищем баланс — мы просто стараемся сказать телом то, что невозможно передать словами. В этом смысл балета. Один из его смыслов.
— Поколение Z выросло на клиповом восприятии. Как удержать внимание зрителя на трехчасовом спектакле?
— Когда вы получили травму и восемь месяцев не могли танцевать, не боялись, что это конец карьеры? Изменило ли вас это время вынужденного простоя?
— Простоя не было. За это время родились другие проекты: фильм, серия «Встречи с замечательными людьми», идеи книг, концепция студии. Было тяжело, но я жива как артистка. И если кто-то спрашивает, как я поживаю, хочется ответить словами героя анекдота: «Не дождетесь». Один мегапопулярный гитарист, у которого миллионы подписчиков, недавно сказал: если его заблокируют в Сети, он будет играть на вокзале. Остановить человека может только сам человек — его усталость и безразличие. Пока их вроде нет у меня.
— Вы окончили магистратуру по педагогике. Зачем вам это? Хотите изменить систему воспитания артистов?
— Да. И не требуйте объяснений. Для них не хватит и целой книги. А она будет. И не одна. И спектакли будут. И концерты. И мастер-классы. И соцсети. Всё будет. И не только это.
