Предвоенные дни и первые удары судьбы.
В преддверии Великой Отечественной войны Ленинградский зоопарк, основанный еще в XIX веке, был одним из крупнейших в стране. К началу 1941 года в нем содержалось около 446 животных и птиц разнообразных видов. Однако над городом нависла угроза. Летом 1941-го, с приближением фронта, руководство и сотрудники зоосада попытались спасти самых ценных обитателей: незадолго до блокады удалось эвакуировать в тыл около 80 животных — среди них черные пантеры, тигры, белый медведь, носорог, тапир и другие крупные звери были отправлены железной дорогой в Казань. Еще около 60 животных перевезли в Белоруссию. Но времени катастрофически не хватало, и сотни других обитателей остались в городе на пороге тяжелейшего испытания.
8 сентября 1941 года кольцо блокады замкнулось. В первый же день воздушных налетов на Ленинград гитлеровская авиация обрушила на город тысячи зажигательных бомб. Зоопарк, расположенный в самом центре, тоже попал под удар. Одним из первых трагических эпизодов стала гибель слонихи по кличке Бетти. Это была любимица ленинградских детей, привезенная еще в 1911 году из дальних краев. Услышав вой сирены, Бетти обычно поспешно уходила в свой слоновник, спасаясь от опасности. Но в тот роковой день рядом с ее вольером разорвалась фугасная бомба. Огромное животное получило смертельные ранения и оказалось завалено обломками разрушенного помещения. Сторож слоновника, находившийся рядом, тоже погиб. Очевидцы вспоминали, что раненая Бетти умирала долго, с диким ревом, который разносился по всей Петроградской стороне. Многие жители, услышав эти звуки, недоумевали, что происходит, — неужели это новая сирена или еще один налет? К сожалению, помочь слонихе уже было невозможно. После мучительной смерти Бетти сотрудники сумели только похоронить ее неподалеку от территории зоосада.
Почти одновременно пришлось принять еще одно тяжелое решение. В первые дни войны сотрудники зоопарка застрелили всех крупных хищников, оставшихся в городе. Львы, тигры, леопарды — этих зверей не успели эвакуировать, и они представляли серьезную угрозу, если бы в результате бомбежек или артобстрелов их клетки сломались. Никто не хотел убивать ни в чем не повинных животных, многие сотрудники плакали, глядя в глаза питомцев. Однако оставить их живыми значило рисковать жизнями людей: обезумевшие от голода и страха хищники, вырвавшись на свободу среди горящего города, могли устроить кровавую охоту на улицах Ленинграда. Поэтому скрепя сердце служащие зоопарка сами совершили необходимое — тихо прозвучали выстрелы, оборвавшие жизни царей природы. Так Ленинградский зоопарк лишился своих львов и тигров, не дождавшись врага, — но тем самым выполнил негласный долг перед осажденным городом.
Руины слоновника.
Голод и ежедневная борьба за жизнь.
После первых налетов в городе воцарилась относительная тишина с неба, но ее вскоре сменила новая угроза: артиллерийские обстрелы. Фашистская артиллерия методично простреливала Ленинград. Зоопарк оказался в зоне досягаемости снарядов, и каждый день его обитатели и люди находились под ударом. Одни животные погибали непосредственно от осколков и взрывов, другие — от нервного потрясения. От постоянного стресса некоторые звери в зоосаде умирали от инфарктов и инсультов, не выдерживая ужаса бомбежек. Бывший цветущий сад превратился в изрытое воронками поле, усыпанное обломками. К концу 1941 года примерно половина всех животных, остававшихся после эвакуации, погибла в первые месяцы войны.
Но тем, кто выжил после осени 1941-го, предстояло столкнуться с не менее грозным врагом. В блокадном городе начался голод невиданных масштабов, от которого гибли сами ленинградцы. Не работали городские коммуникации: не было отопления, электричества и водопровода, зимой всё вокруг сковывали морозы. В этих условиях содержать зверинец казалось немыслимым делом. Тем не менее сотрудники зоопарка не оставили своих подопечных. У зоосада имелись небольшие запасы кормов, круп и сена, но их нужно было расходовать очень экономно — неизвестно ведь, сколько продлится осада. В первые недели еще удавалось раздобыть пропитание: служители выходили за пределы зоопарка и собирали на полях трупы лошадей, убитых при обстрелах, чтобы накормить хищников свежим мясом. Кроме того, рискованно выезжали за город к полям, где наспех убирали с огородов оставшиеся овощи — свеклу, картофель, морковь. Эти запасы помогли продержаться какое-то время, но очень скоро и они иссякли.
Зима 1941−1942 года стала настоящим адом. Когда город погрузился в ледяной холод и голод достиг апогея, животным корм тоже фактически перестал поступать. Ежедневной, почти неразрешимой задачей было чем-то накормить около двух сотен оставшихся зверей и птиц. Обычные источники кормов исчезли: в городе больше не осталось ни лошадей, ни овощей, ни травы под снегом. Тогда сотрудники зоопарка перешли к отчаянным мерам. Всю еще незанятую под вольерами землю они превратили в огороды: весной и летом 1942 года на территории зоосада разбили грядки, где выращивали капусту, брюкву, картофель, овес — всё, что могло пойти в корм травоядным. Еще раньше, осенью, успели запастись чем могли: косили траву в парках и на обочинах дорог до самого снега, собирали желудь, каштан, рябину и другие пригодные плоды. Эти заготовки спасали жизни главным образом копытных и других травоядных животных.
Однако чем кормить хищников, когда в городе голодали даже люди? Тогда смотрители пошли на хитрость и смекалку, буквально обманывая своих питомцев. Сотрудница зоопарка Наталья Гергилевич (она пришла работать позже, но знала о тех событиях из первых рук) поясняла: «Делалась такая смесь из небольшого количества овощей, — своего рода фарш, пропитанный жиром, — и заворачивалась в кроличьи шкурки. Животные начинали терзать эту шкурку и съедали всё. Выжили таким образом». И действительно, такой «обманкой» удавалось накормить многих плотоядных. Предварительно кипятили воду с остатками мяса, чтобы получить бульон — фактически одну лишь пахнущую мясом жидкость. Этой жидкостью и рыбьим жиром пропитывали кашицеобразную массу из размолотых овощей, травяной муки, отрубей и жмыха. Затем массой набивали шкурки кроликов или других небольших зверьков. Обманка действовала: хищники, почуяв запах, набрасывались на такие муляжи, рвали их когтями и глотали съедобную начинку, часто не сразу понимая подмену. Рачительные работники даже собирали обратно пустые шкурки, чтобы использовать их снова.
Конечно, не все поддавались на такие уловки. Крупные хищные птицы, например, отказывались есть овощную массу. Ради них приходилось идти на отдельные ухищрения. Так, в зоопарке остался гриф по кличке Верочка, которому смотрители заготавливали вымоченную в воде соленую селедку — только ее он и соглашался клевать. Для огромного беркута, пережившего первую зиму, специально отлавливали городских крыс. А один из молодых тигров ни в какую не ел суррогатную пищу, сколько ни маскировали овощи под мясо. Пришлось умертвить последних кроликов и кормить тигра их настоящим мясом, разделяя небольшие туши на порции и растягивая их на как можно больший срок.
Травоядных животных тоже переводили на крайне скудный рацион. Копытные, олени, коровы, козы, получали лишь десятую часть от прежней нормы сена и овощей. Чтобы они не умерли от истощения, рацион дополняли необычной субстанцией.
«Растительноядных животных кормили опилками, распаренными с добавлением чего-то съедобного. Чуть-чуть добавляли жмыха, чуть-чуть отрубей. Это придавало корму хоть какой-то запах», — вспоминал Дмитрий Васильев, историк Ленинградского зоопарка.
Фактически опилки просто заполняли пустой желудок, чтобы животное ощущало сытость, ведь питательных веществ в них почти не было. В день многим травоядным давали по несколько килограммов таких распаренных древесных опилок, чуть сдобренных травяным отваром. Эту странную пищу, к счастью, большинство спокойно жевало, хоть она и не утоляла полностью голод. Медвежата, привыкшие быть хищниками, сначала возмущенно фырчали, но затем тоже научились есть растительный «фарш».
Помимо голода, звери мучились от жажды и холода. Зимой-1941/1942 городской водопровод не работал, водоемы замерзли. В зоопарке не было воды, даже чтобы напоить животных, не говоря уже привычных для некоторых видов бассейнах или гигиене. По воспоминаниям сотрудников, они топили снег в ведрах, собирали капельки воды отовсюду. Измученные звери, особенно выходцы из теплых стран, дрожали от зимней стужи. Обогрева не было: топлива едва хватало, чтобы отапливать несколько бомбоубежищ для людей, а топить зверинец было нечем. Тем более ценен был каждый случай, когда удавалось сохранить жизнь питомцу в таких условиях.
Когда в ноябре 1941 года в зоосаде случилось маленькое чудо — родился детеныш у пары гамадрилов (бабуинов), радости и одновременной тревоги у сотрудников было чрезмерно много. Обезьянка появилась на свет в самое голодное время. От недоедания у матери сразу пропало молоко, и новорожденный, казалось, был обречен. В отчаянной попытке спасти детеныша работников зоопарка осенила идея попросить помощи у людей: малыша-гамадрила прикрепили к ближайшему роддому. Врачи и матери в этой родильной больнице откликнулись: для маленькой обезьянки начали выделять драгоценное грудное молоко. Каждый день в зоопарк приносили бутылочку женского молока из роддома, и этим молоком удавалось выкормить осиротевшего детеныша примата. Благодаря этой необычной кооперации маленькая обезьянка выжила.
Даже в столь страшных обстоятельствах люди продолжали проявлять заботу о зверях, иногда в ущерб себе. Сотрудники зоосада нередко делились с животными последними крошками своего хлеба. По воспоминаниям, многие смотрители урезали свои и без того скудные пайки, чтобы отдать еду слабым питомцам. Они понимали, что звери полностью зависят от них, и чувство ответственности не позволяло бросить живые души на произвол судьбы. Более того, несмотря на холод и обстрелы, служащие зоопарка практически не покидали его территорию все 900 дней блокады. Около двух десятков самых преданных делу работников поселились прямо в подвалах и уцелевших помещениях зверинца. Они ночевали рядом с клетками, чтобы в любую минуту быть готовыми тушить зажигательную бомбу или успокаивать обезумевшее от взрывов животное. Эти люди тоже голодали, мерзли, теряли в блокаду своих близких, но продолжали каждый день обходить вольеры и кормить, лечить, защищать зверей. Это была их миссия и фронт.
Красавица и Котик.
Среди множества трагедий блокадного времени каждая спасенная жизнь была на вес золота. В Ленинградском зоопарке тех лет произошли удивительные истории самопожертвования и дружбы между человеком и животным. Особенно легендарной стала история бегемотихи по кличке Красавица. Этот тяжелый, экзотический зверь жил в Ленинградском зоосаде с 1911 года и к началу блокады был одним из старейших его обитателей. Красавица уже пережила революцию и Гражданскую войну, даже голодный 1918-й, но испытание блокадой оказалось страшнее. Бегемотиха чрезвычайно тяжело переносила все тяготы осады: она страдала от голода, холода и ужаса непрерывных бомбежек. Зимой ее бассейн стоял пустой и замерзший без водопровода, и огромному животному приходилось лежать просто на холодном дне. Каждый раз, когда начинался авианалет и над городом завывали сирены, Красавица впадала в панику. Огромная толстокожая гигантша, обычно внушавшая трепет, сама дрожала от страха: бегемотиха забивалась на дно своего бассейна, стонала и тряслась, слыша разрывы бомб вокруг.
Спасти Красавицу удалось благодаря самоотверженности одной женщины — смотрительницы Евдокии Ивановны Дашиной. Евдокия работала зоотехником в бегемятнике и взяла шефство над своим подопечным бегемотом с первых дней блокады. Она понимала, что без воды и ухода Красавица погибнет очень быстро. Бегемоты в природе практически весь день проводят в воде — не от прихоти, а по жизненной необходимости. Их толстая на вид кожа на самом деле нежная и пористая; если ее не увлажнять постоянно, она пересыхает, трескается, и раны быстро инфицируются. В тех условиях это означало бы верную гибель от заражения крови. Поэтому Евдокия Ивановна взяла на себя невероятный труд: каждый день, невзирая на обстрелы, мороз и обессиливающий голод, она доставляла бегемотихе воду. Маленькая хрупкая женщина в валенках, закутавшись в платок, выходила с утра из зоопарка с саночками и направлялась к Неве. Ломая лед, она набирала воду в бочки и канистры. В общей сложности за один рейс удавалось привезти до 40 ведер невской воды (около 400 литров) ежедневно. Этой водой Евдокия мыла Красавицу, поливала ее потрескавшуюся кожу, поила измученное животное. Воду приходилось предварительно греть на маленькой печурке, чтобы не переохладить бегемотиху окончательно. Кроме того, Дашина сумела раздобыть немного камфорного масла и натирала им кожу бегемота после обмываний — это защищало от трещин и инфекции. Таким образом, благодаря одной женщине в ледяном блокадном Ленинграде африканский бегемот ежедневно принимал теплый душ и уход, о котором порой и люди могли только мечтать.
Не менее тяжелым трудом были поиски пропитания для Красавицы. Норма для взрослого бегемота — около 40 кг пищи в сутки, преимущественно сочных растений и овощей. В блокаду же Красавице могли выделить лишь жалкие 4−6 кг суррогатной смеси из травы, листьев, отварных овощных очистков и жмыха. Чтобы бегемотиха хоть как-то заполнила желудок и не умерла от постоянного чувства голода, смотрители добавляли ей в рацион до 30 кг распаренных опилок ежедневно. Конечно, такая «пища» почти не давала энергии. Красавица слабела с каждым днем. Евдокия Дашина, ухаживавшая за ней, тоже таяла на глазах — большую часть собственных пайков она отдавала питомице. Но женщина упорно не сдавалась, продолжая таскать воду через всю линию огня. Она буквально жила рядом с бегемотом, даже спала в том же помещении, чтобы в случае налета быть рядом. Когда ночью гремели взрывы, Евдокия залезала прямо в опустевший бассейн и обнимала перепуганную бегемотиху, ложась с ней рядом на бетон. В человеческих объятиях гигантское животное постепенно успокаивалось и переставало дрожать. Эта картина — маленький человек, прижавшийся к испуганному многотонному зверю под звуки разрывов снарядов, — стала символом милосердия в те жестокие дни.
В конце концов силы Евдокии Ивановны были на исходе. В начале 1942 года она сама едва не умерла от истощения: однажды ее, обессиленную, сняли с саней прохожие. Когда стало ясно, что женщина больше не сможет носить воду, сотрудники зоопарка забили тревогу. По ленинградскому радио передали призыв о помощи: сообщалось, что в осажденном городе погибает уникальное животное — бегемот и что без воды ему не выжить. И ленинградцы откликнулись. С Петроградской стороны к зоосаду стали приходить неравнодушные люди. Несмотря на собственный голод и слабость, они приносили для Красавицы воду, кто сколько мог — кто ведро, а кто кружку. Каждый день десятки горожан появлялись у ворот зоопарка с сосудом воды для бегемота. Благодаря этой народной помощи Красавица не погибла, а Евдокия смогла немного восстановить силы. Совместными усилиями люди выстояли еще одну страшную зиму и спасли любимицу города. Бегемотиха Красавица не только пережила всю блокаду, но и дожила в зоопарке до 1951 года, скончавшись в почтенном возрасте от старости. Ветеринары отмечали, что за все годы тяжелой жизни она так и не приобрела хронических болезней — видимо, сказался тот невероятный уход и любовь, которыми ее окружили даже в самые мрачные времена.
Другой уникальный случай произошел с тигренком по имени Котик. Еще летом 1941-го в зоопарке родились тигрята, и один из них остался без матери: тигрица отвергла малыша — вероятно, из-за стресса. Смотрители решили во что бы то ни стало выходить детеныша и нашли необычную кормилицу. Тигренка усыновила обычная дворняга — собака по кличке Альма. У этой собаки только что пропали свои щенки, и она охотно приняла осиротевшего полосатого малыша. Все тяжелые месяцы Альма кормила тигренка своим молоком, согревала его теплом и заботой. Пес и тигр в блокаду стали настоящей семьей. Так Котик вырос, несмотря на лишения, и пережил блокадные годы. Этот тигр потом стал одним из символов возрожденного зоопарка.
Много в зоосаде было случаев, когда животные выживали лишь благодаря смекалке работников. Летом 1942 года во время одного из очередных авианалетов бомба разорвалась прямо на территории зоопарка, вырыв огромную яму. В эту воронку провалился тяжелый зубр (европейский бизон), чудом не получив серьезных травм. Но выбраться самостоятельно по отвесным земляным стенкам он не мог. Тогда несколько истощенных сотрудников, рискуя попасть под повторный обстрел, собрались, чтобы спасти великана. За неимением техники они вручную соорудили настил — своего рода лестницу из балок и досок, спустили его в воронку. Но бизон, напуганный взрывом, не желал двигаться. Тогда смотрители принесли охапки сена (ценнейший корм, но тут не пожалели) и начали издалека приманивать животное. Чувствуя аромат еды, зубр, превозмогая страх, наконец сделал шаг за шагом вверх по настилу. Голод пересилил все прочие инстинкты, и с его помощью величественное животное выбралось из смертельной ловушки.
Сохранились и поразительные данные о самых стойких обитателях зоопарка. Например, к 1943 году единственной уцелевшей рептилией во всем Ленинградском зоосаде оказалась небольшая звездчатая черепаха. Все другие пресмыкающиеся (змеи и ящерицы) не пережили холод и голод, а эта черепашка пережила. Среди птиц уцелели самые неприхотливые: вороны, совы, водоплавающие, несколько хищников вроде упомянутого грифа. Из крупных млекопитающих, помимо бегемота, бизона и тигра, выжили некоторые копытные (лось, пони, олени), медведи, волки, лисицы, а также обезьяны, страусы, тюлень. Всего к весне 1942 года насчитывалось более 160 животных и птиц. Это была лишь четверть довоенной коллекции зоопарка, но даже такое число кажется невероятным достижением в условиях, когда сами люди умирали тысячами. Тем не менее к 1943 году численность обитателей сократилась примерно до ста. Тем не менее они были живы, и это главное. Каждый из этих зверей и птиц сохранил жизнь благодаря ежедневному подвигу тех, кто за ними ухаживал.
Возвращение надежды: открытие зоосада.
Весной 1942 года, едва отступили лютые морозы, оставшиеся сотрудники взялись оживлять зоопарк. Разгребали завалы, чинили разрушенные вольеры, вывозили неразорвавшиеся бомбы, хоронили погибших животных. К маю территорию более-менее привели в порядок, и руководство города приняло удивительное решение: открыть Ленинградский зоосад для посещений. Несмотря на то что война продолжалась и блокада еще не была прорвана, 8 июля 1942 года двери зоопарка вновь официально распахнулись для ленинградцев. Изможденные жители города, пережившие самую страшную зиму, восприняли открытие зоопарка как знак надежды. Летом 1942-го зоопарк посетили около 7,5 тысячи горожан (в основном дети, женщины и раненые солдаты на поправке). Казалось бы, цифра невелика, но дело было не в количестве посетителей, а в самом факте: зоопарк работает, жизнь продолжается! Для многих ленинградцев пройтись между уцелевших вольеров, увидеть живых зверей своими глазами означало убедиться, что город хоть и истекает кровью, но не сломлен и будет жить дальше.
По воспоминаниям современников, Ленинградский зоопарк той порой стал маленьким островком нормальности среди кошмара войны. Даже в самые жестокие дни сотрудники умудрялись проводить экскурсии для детей прямо во время редких перерывов между бомбежками. Дети, обессиленные голодом и страхом, приходили взглянуть на животных — и хотя бы на несколько минут забывали о своих бедах, с любопытством разглядывая зверей. Смотрители, часто едва стоявшие на ногах от слабости, водили экскурсии, рассказывали о повадках зверей, стараясь говорить весело и интересно. Зоосад дарил детям частичку радости, напоминал им о мирной жизни. Не случайно позже эти усилия назовут не иначе как терапией надеждой.
Конечно, у многих мог возникнуть вопрос: зачем было тратить такие колоссальные усилия и драгоценные ресурсы на зверей, когда люди умирали от голода? Не логичнее ли было бросить зоопарк, а силы направить только на спасение людей? Впоследствии один из сотрудников зоопарка ответил на это предельно просто: «Чтобы чувствовать себя людьми».
И правда, спасая братьев наших меньших, ленинградцы словно отстаивали свои собственные человеческие идеалы.
«Жителям блокадного города сам факт существования и работы театров, зоосада давал огромную моральную поддержку, усиливал надежду на скорое возвращение к мирной жизни и поддерживал веру в то, что всё можно превозмочь и в итоге победить…» — написала бывшая сотрудница зоосада Елена Денисенко в своей книге о блокаде.
Таким образом, забота о животных в те страшные дни была не просто милосердием к зверю, но и способом сохранить душу, напоминанием о нормальной жизни. Пока в Ленинграде работал зоопарк, пока рождались и выкармливались детеныши, пока люди приносили воду для бегемота — город не сдавался. Зоопарк стал символом стойкости и человечности, а его сотрудники совершили настоящий трудовой подвиг.
Память о подвиге.
27 января 1944 года блокада Ленинграда окончательно была снята. Те сотня с лишним животных, что дожили до этого дня, можно сказать, тоже стали живыми ветеранами, свидетелями великого терпения и мужества. В первые послевоенные годы зоопарк начал понемногу восстанавливаться: возвращались эвакуированные звери, из других городов и стран завозили новых. Уже к 1945−1946 году в Ленинградском зоосаде снова появились медведи, волки, обезьяны, зебры и другие экзотические животные. В 1950 году зоопарку отвели дополнительную территорию, и он стал крупнейшим в РСФСР. Но скольких любимцев не удалось вернуть… Тем ценнее была каждая спасенная блокадная жизнь. Всего около ста с лишним зверей и птиц пережили блокаду до конца — для сравнения более 300 погибли за те страшные годы.
Память об этом «тихом подвиге» бережно хранится. 16 сотрудников зоопарка, самоотверженно работавших в блокаду, были награждены медалью «За оборону Ленинграда». Многие из них оставались в профессии до преклонных лет, передавая свои воспоминания и любовь к делу новым поколениям. Сам же зоопарк после войны решили не переименовывать. Хотя город в 1991 году вновь стал Санкт-Петербургом, зоосад по сей день официально носит название Ленинградский — в честь тех самых событий, чтобы потомки не забывали подвиг его работников.
В 2008 году в Петербурге открылся музей «Зоосад в годы блокады». В экспозиции представлены архивные документы, фотографии, личные вещи сотрудников и даже чучела некоторых животных, переживших блокаду. Этот музей рассказывает потомкам о невероятном мужестве и доброте, которые проявили люди по отношению к тем, кого приручили. История Ленинградского зоопарка времен блокады — это часть истории самого города. Она напоминает о ценности каждой жизни, о милосердии и человечности, которые не угасают даже в самых нечеловеческих условиях. Под свист снарядов и вой сирен люди не утратили сострадания, и благодаря этому в осажденном Ленинграде уцелел уголок живой природы.
