«Игра в кальмара», самый популярный и просматриваемый сериал в истории Netflix, завершился ожидаемо мрачным финалом. Корейский режиссер и сценарист Хван Дон Хек долго сопротивлялся от уговоров снимать продолжение. Если сценарий к первому сезону писался на протяжении десяти лет, то второй и третий сезоны (по шесть серий каждый) были созданы всего за год. Дело в том, что Netflix предложил $20 млн за второй сезон — беспрецедентный бюджет для корейского проекта. Хван сопротивлялся два года, опасаясь «потерять суть ради денег», однако в итоге дал добро.
Третий сезон стал для Хвана Дон Хека компромиссом между искусством и коммерцией. Он сохранил фирменную эстетику и социальный подтекст, но добавил больше экшена для международной аудитории. «Я как отец, который не хотел больше детей, но теперь любит их всех», — пошутил режиссер на премьере.
Феномен «Игры в кальмара»
Первый сезон «Игры в кальмара» неожиданно вывел южнокорейский сериал в культурные мировые тренды. Успех был ошеломляющим. Собрав аудиторию в 330 млн человек, фильм стал самым успешным проектом Netflix за считанные недели.
Сериал удачно соединил социальную сатиру с захватывающим survival-экшеном. Яркая, почти мультяшная эстетика детских игр, превращенных в смертельные испытания, создавала жуткий контраст. Сюжет, построенный вокруг людей, готовых убивать за деньги, бил по самым болезненным проблемам современности, знакомым не только жителям Южной Кореи: классовому неравенству, закредитованности населения, жадности и человеческому отчаянию.
Коммерческий триумф третьего сезона
Третий сезон, несмотря на критику, повторил успех предыдущих. Зрители массово включили его в первые же дни, а хэштеги #SquidGame снова заполонили соцсети. Netflix, понимая ценность франшизы, вложился в масштабные декорации, спецэффекты и продвижение. В день выхода первых серий стриминговый сервис обрушился на несколько часов из-за наплыва фанатов.
Даже те, кто разочаровался в сюжете, не смогли устоять перед любопытством: чем же закончится история Сон Ги Хуна (Ли Чон Чжэ), победителя смертельных игр из первого сезона, решившего положить конец кровавым развлечениям во втором сезоне. В начале третьего сезона главный герой сломлен своей неудачной попыткой остановить игру даже ценой жизни большого количества других игроков, согласившихся идти на бой с охранниками под его предводительством. К концу третьего сезона он понимает: в этой жестокой системе победить невозможно.
Что не понравилось зрителям
Главная претензия — предсказуемость. Если первые сезоны шокировали неожиданными смертями и хитрыми сюжетными ловушками, то третий сезон идет по накатанной колее. Игры те же, что и в первом сезоне, только насилия и крови стало в разы больше. Новые персонажи (например, «розовые солдаты» с личными драмами) не вызывают того же сопереживания, что старые. VIP-персоны, которые в первых сезонах казались загадочными манипуляторами, теперь выглядят карикатурно — их диалоги и актерская игра оставляют желать лучшего.
Многие зрители также отмечают, что социальная критика стала слишком прямолинейной: если раньше сериал заставлял задуматься, то теперь он буквально кричит: «Капитализм — это зло». Несмотря на недостатки, критики называют финал мощным. Ги Хун, прошедший через ад, делает последний выбор — жертвует собой, чтобы спасти ребенка. Эта сцена — одна из самых эмоциональных в сериале. Появление младенца в играх добавляет новый уровень жестокости: система готова уничтожать даже невинных. А открытый финал с намеком на спин-офф оставляет пространство для новых историй.
Дарья Баева
