8 марта на основной сцене МХТ им. А. П. Чехова состоялась премьера спектакля «Восемь разгневанных женщин» по одной из самых известных пьес французского драматурга XX века Робера Тома. Постановка стала очередной режиссерской работой Аллы Сигаловой — заслуженной артистки России, хореографа, профессора, педагога и лауреата многочисленных театральных премий. Уже на протяжении нескольких десятков лет Сигалова исследует грани сценического искусства. В преддверии Международного дня танца мастер рассказала ТАСС о работе над спектаклем, новых проектах, отношении к искусственному интеллекту и о том, как она попала в театр.
— Совсем недавно в МХТ им. А. П. Чехова прошла премьера вашего спектакля «Восемь разгневанных женщин». Алла Михайловна, поделитесь, как появилась идея постановки?
— Как обычно приходят идеи: сначала тебе хочется что-то сказать, потом ты ищешь материал, через который можно выразить мысль, не дающую тебе покоя, — и в конце-концов находишь. Я, однако, считаю, что людям нужно дать свободу воспринимать постановку так, как они захотят. Кто-то увидит одно, кто-то — другое. Никакого насилия быть не должно. И это касается любого произведения искусства.
— В «Восьми разгневанных женщинах» вы выступили не только в качестве режиссера, но и в качестве актрисы. Каково это —совмещать роли?
— Для меня это вполне привычное дело, потому что я часто принимаю участие в своих же спектаклях. И тут нет ничего сверхъестественного. Я не единственная, кто совмещает обязанности. Ведь многие режиссеры играют в своих постановках: Владимир Машков, Константин Райкин, Константин Хабенский — и каждый приспосабливается по-своему.
— А как приспосабливаетесь вы?
— В своей профессии я очень аккуратна. На репетицию всегда прихожу подготовленной. И в поисках никогда не теряюсь: я знаю свою траекторию и понимаю, что должна сделать именно сегодня. Также у меня всегда есть возможность сесть в зале и посмотреть, что происходит на сцене. Это вопрос техники и высокой организованности.
— Хочется отметить, что вы также активно снимаетесь в кино. Какие новые проекты с вашим участием ждать зрителям?
— 12 мая состоится премьера сериала «Чужие деньги». Это будет очень любопытная вещь, которую снял замечательный режиссер (Игорь Твердохлебов — прим. ТАСС). В проекте также приняла участие замечательная команда артистов. Следующая премьера — сериал «Жар» (режиссер Артем Аксененко — прим. ТАСС). Эти ленты уже отсняты. Что-то сейчас находится в постпродакшене, что-то — вот-вот выйдет. В общем, будет череда премьер, летних и осенних.
— Алла Михайловна, вы попробовали себя и в качестве писателя: в 2019 году вышла ваша книга «Счастье мое!». Планируете ли выпускать продолжение?
— Да, собираюсь. Сейчас как раз пишу новое произведение.
— Как давно над ним работаете?
— Я начала думать о второй книге сразу после выхода первой, потому что было много невысказанного. Со временем поняла, что мне все больше хочется сказать о том, о чем пять лет назад я сказать не решилась.
— Когда думаете выпустить книгу?
— Пока рано говорить, еще подождем. Пять лет — это довольно маленький срок, для того чтобы накопить силы и эмоции для следующего произведения. Варианты названий для него я придумала первым делом, но говорить про них пока не буду: слишком уж их много.
— А сами находите время для чтения?
— Обязательно. Мне кажется, самое главное — быть в состоянии непрерывного, бесконечного развития.
И я не верю, что человек не может найти время взять в руки книгу или посмотреть фильм.
— Алла Михайловна, вы являетесь преподавателем в ГИТИСе и Школе-студии МХАТ. Какими принципами руководствуетесь в работе?
— Да, принципы у меня несомненно есть. Это воспитание личности — творческой, духовной и профессиональной. Ведь, приходя в театр, в кино или на выставку, мы прежде всего интересуемся личностью художника, ее масштабом. Немасштабное неинтерсно. А если масштаб огромен, если в человеке бушуют страсти, если творец передает определенные смыслы, то он, конечно, заинтересует публику.
— А как вырастить такого профессионала?
— Мне кажется, нужно давать человеку возможность свободно высказываться на те темы, которые его волнуют. Важно располагать его к внутреннему волнению — человек должен быть по-настоящему взволнован.
— Неужели вот этого «волнения» можно добиться через воспитание? Оно не врожденное?
— Могу сказать, что все, кто учится в ГИТИСе, во МХАТе, да и в театральных институтах в целом, — не просто люди. В них изначально заложен какой-то талант. И наша задача — этот талант раскрыть, воспитав в учениках личность.
— Что вы сегодня могли бы сказать тем, кто только собирается связать свою жизнь с танцем?
— Знаете, ведь жизнь с танцем обычно связывают еще в детстве, когда ребенок совсем маленький и мало что понимает. И здесь нужно, скорее, обращаться к родителям, которые приводят детишек на эту Голгофу: наверное, это самая тяжелая профессия из всех театральных профессий. Если артист драматического театра может себе позволить в 10:00 утра проснуться, то артист балета в это время уже стоит в репетиционном зале.
Мало того, он должен преодолевать мышечную и суставную боль, а иногда и вовсе абсолютное нежелание бороться с этой болью. А дальше еще репетиция, потом спектакль — и везде преодоление. Да, драматические артисты преодолевают боль, но эмоциональную. А ведь физическая боль более материальна, мучительна.
— Какое наставление вы бы дали родителям, которые хотят видеть своих детей в числе артистов балета?
— Подумайте, куда вы ведете своего ребенка. Это травмы, перегрузки — профессия сложная.
— Алла Михайловна, вас же тоже однажды ответили в театр родители? Как это было?
— Да, я там выросла, мои родители — театральные люди. Интересно, что меня в театр сначала и вовсе не принимали: я была очень высокой. В 12 лет рост пришел в норму, но, когда мне сказали, что меня не возьмут, я рыдала так, что дома все испугались — они подключили свои связи, и в итоге меня приняли «по блату». И кстати, очень многих детей принимают именно так. Однако кто-то доходит до финальной точки, а кто-то уходит, не преодолев сложностей, продиктованных этой профессией.
— Как вы считаете, какие ключевые моменты в карьере повлияли на формирование вашей личности?
— Встречи с уникальными людьми, которые внесли большой вклад в мое развитие. Да, прежде всего — люди. А вот каких-то ключевых для себя работ я назвать не смогу: нет ни одной, которая не принесла бы мне опыт, подтолкнувший впоследствии к новым свершениям.
— А как вам удается сохранять такой продуктивный подход к работе?
— Мой организм обладает какой-то уникальной возможностью загадывать бесконечные желания — и я всегда вынуждена их исполнять. Моему организму все время чего-то хочется: на уровне сознаний, эмоций. И я чувствую, что все эти задумки я обязана осуществить. Так что в каком-то смысле я раб своих чувств и желаний.
Добавлю, что у меня всегда есть множество планов, но я не мечтаю. У меня есть мое «хочу». Мечта — это что-то абстрактное: лежишь на диване и представляешь, выдумываешь. Если я знаю, что я чего-то хочу, я сразу начинаю это делать. Если сталкиваюсь с неудачами, я на них не реагирую, иду дальше.
— Отдельный блок хочется посвятить теме искусственного интеллекта. Сейчас активно обсуждается его внедрение в искусство. Возможно ли, на ваш взгляд, сочетание ИИ с хореографией?
— На самом деле это происходит уже давно. И такой симбиоз дает потрясающие результаты, особенно когда к этому причастны люди с хорошим художественным вкусом.
— А вы использовали искусственный интеллект в работе над постановками?
— В некоторых постановках мы использовали подобные программы, но на довольно примитивном уровне. Мне бы хотелось найти человека или целую команду, которая помогла бы внедрить эти технологии в спектакли в более серьезных масштабах. Это может открыть перед нами невероятные возможности.
— Алла Михайловна, как вы думаете, сможет ли ИИ полностью заменить человека?
— Этого никто не знает. Однажды мне подарили телефон с большим дисплеем, и я подумала: «Что с этим делать? Как с этим чемоданом можно ходить?». А теперь мы даже не задумываемся о том, что эти технологии — важнейшая часть нашей жизни. И такое интенсивное развитие происходит на моем веку! Я обожаю все новое — быстро осваиваю и стараюсь использовать в профессии.
— А как, по вашему опыту, зрители воспринимают вот эту новизну?
— Все зависит от зрителя. Готовый к восприятию нового — радуется. Для других новизна — агрессивная среда, в которой человек не хочет находиться. В данном случае, конечно, зритель ничего воспринимать не будет.
— Будем завершать нашу беседу вопросом, приуроченным к Международному дню танца, который отмечается 29 апреля. Как бы вы охарактеризовали значение танца в нашей с вами жизни — в жизни людей?
— Танец — это замечательная возможность рассказать о том, что ты слышишь, выразить вот эту музыкальность — самое прекрасное, что у нас есть. Иногда, конечно, бывает музыка, к которой танец не очень подходит. И в таких ситуациях лучше просто молча слушать музыкальное произведение. Вообще все хореографы ощущают танец по-разному. Для меня танец идет «после» — вслед за музыкой: куда музыка меня ведет, туда я и следую.
